Полина Раевская - Влюблена и очень опасна

И-и-и-и. Барабанная дробь! Конечно, тут же столкнулась нос к носу со своей прекрасной соперницей, которая понятия не имела о моем намерении не отсвечивать на ее фоне. Подозреваю, что она как раз преследовала обратные цели. Ясное дело – рядом со мной она выглядела особенно ослепительно, словно огромный бриллиант чистой воды возле бутылочного осколка.

Глава двадцать третья

Всю жизнь я страшно боюсь глупых. Особенно баб. Никогда не знаешь, как с ними разговаривать, не скатываясь на их уровень…

Поникнув головой, я стала боком пятиться к лестнице, намереваясь по традиции спрятаться в «своей» комнате. Но и этим моим планам не суждено было реализоваться.

– Соня, – позвал меня Креольский, – ты куда это?

– Э-э-э, я к себе. В смысле… в общем… в ту комнату, – вот елки, снова-здорово. Куда только деваются остроумные, блистательные ответы на любые вопросы, которыми я сыплю обычно в своем воображении? Как назло, ни одного не удается извлечь из головы.

– Останься, пожалуйста. Ты мне нужна.

Сердце затрепетало нежной бабочкой, так и норовя выпрыгнуть из груди. Я ему нужна! Но тут же я поймала его «сачком разума» и приказала сидеть смирно. В конце концов, Олег же не сказал, зачем именно я ему нужна. Может, полы помыть или рубашку погладить. Вариантов, помимо тех, которые уже успела нарисовать моя богатая фантазия, было множество.

Вздохнув, я побрела к стоящему в глубине комнаты дивану и забралась на него с ногами. Стараясь слиться с обивкой и сделаться как можно менее заметной, принялась ждать, что будет дальше. Чувства мои настолько обострились, что я ожидала от этой парочки любого подвоха. Примись они кидать в меня яйца, и то бы не удивилась. «Враги, враги, кругом враги» – молоточками стучало по нервам.

Но, как это часто бывает, все оказалось не так уж ужасно. Напротив, в этот раз неприятности ожидали мою соперницу. Покосившись на ее откровенный наряд – Ольга так и не удосужилась переодеться, – Креольский бросил недовольно:

– Оля, мне нужно поговорить с Соней наедине. Оставь нас, пожалуйста. И прошу тебя, найди в своем гардеробе одежду, приличествующую статусу вдовы. Хотя бы сделай вид, что скорбишь по Юрию.

Я поежилась – в этот момент Олег удивительно напомнил своего брата. Сколько раз шеф вот так же презрительно смотрел на меня. Несмотря на то что поводов любить девицу у меня не имелось, я даже испытала к ней что-то вроде сочувствия. Но вскоре эти эмоции сменились другими. Увидев, как Креольский взволнованно мерит шагами комнату, я приготовилась к худшему.

– Что случилось? Где ты был? И почему выглядишь так, будто только что получил известие о своей скорой кончине?

Взъерошив волосы руками, Олег повернулся ко мне. Господи, какой же он милый!

– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой! – Брямкнув челюстью об пол, я в недоумении уставилась на собеседника, но тут же пришла в себя и кинулась в его объятья.

– Да, да, да, я согласна! – Соседи, еще не отошедшие от утробного урчания моего желудка, наверняка в испуге выронили чашки и ложки, решив, что стали свидетелями брачных игр горластых крикоорок – название которых я выдумала только что. Впрочем, как и всю только что описанную сцену. Разумеется, ничего подобного не произошло, и Олег не собирался объясняться мне в любви. Просто в тот момент он выглядел, словно мистер Дарси из книги «Гордость и предубеждение», которую я считаю своей «Библией».

– Я встречался с Семавасом, – пояснил Олег, аккуратно присаживаясь рядом со мной на диван. От этой близости меня бросило в жар, а щеки окрасило багрянцем. О чем я только думаю? О чем угодно, только не о предмете нашего разговора. Собрав всю волю в кулак, а глаза на переносице, я попыталась сосредоточиться на том, что говорил Креольский. Не сиди он так близко, его рассказ заинтересовал бы меня куда больше. Сейчас же мне приходилось предпринимать по-настоящему героические усилия, чтобы унять разыгравшееся воображение, которое то забрасывало нас двоих на необитаемый остров, то отправляло в романтический круиз по Средиземному морю.

– Так рано? – с другой стороны, откуда мне знать, во сколько начинается рабочий день у бандитов.

Усталая усмешка озарила лицо моего собеседника:

– Скорее уж поздно. О своем намерении встретиться с авторитетом я сообщил сразу после встречи с Сомовым, а вчера мне позвонили и вызвали на рандеву. Семавас живет активной ночной жизнью.

– Что ты выяснил? – азарт охотника погнал кровь быстрее по моим жилам. Я сделала стойку, ожидая услышать сенсационное известие, но чуда, разумеется, не произошло.

– Ты знаешь, все и почти ничего. Как я и предполагал, к убийству Юры братва не имеет никакого отношения. Не их это почерк. Но вот что интересно. Оказывается, у Семаваса и повода убивать моего брата не было. Тот с ним полностью расплатился.

– Вот как? Значит, Сомов все наврал? Зачем ему это?

– Да нет, в том-то и дело, что не наврал. Вот это-то и есть самое интересное. Бандит требовал с Юрки весьма солидную сумму денег. В то же время со счетов брат деньги выгреб еще раньше. Это точно – я проверял. Квартира не в залоге, контора тоже, и все же Юрка где-то отыскал наличные. Вот что удивительно!

– Ну, может, у шефа была заначка на черный день.

– Откуда? Юрка никогда не умел копить деньги. Жил на широкую ногу, да и ты сама знаешь, контора не приносила таких уж солидных доходов. Деньги от их с Сомовым незаконной деятельности он отдал раньше. Да и сам Семавас признался, что был сильно удивлен, ведь поначалу Юрка платить отказался, заявив, что платить нечем, а потом вдруг неожиданно сам позвонил и назначил ему встречу.

– А ты не спрашивал у этого бандита, может, он что знает?

В брошенном на меня взгляде сквозило сожаление. Примерно так смотрят умудренные жизнью старцы на неразумных юнцов, задающих банальные вопросы о смысле бытия.

– Конечно, я поинтересовался, в отличие от Семаваса. В его кругах любопытство – не просто порок, а качество, которое может стоить жизни. Так что лишних вопросов он Юрке не задавал. Просто забрал то, что, как он полагал, ему причитается, и все.

– По крайней мере, шеф ушел в мир иной без долгов, – улыбнувшись, произнесла я. Эта фраза слетела с моего языка задолго до того, как я ее обдумала. Услышав же произнесенное, пришла в ужас от собственной бестактности. Креольский тоже, видимо, испытал нечто подобное, так как резко встал, буркнув что-то нечленораздельное, и, не говоря ни слова, отправился в свою комнату.